TAMSIN, LOST GIRL
Тэмзин, Потерянная
Rachel Skarsten
▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ Тёмная фэйра, валькирия. С тех пор, как по перестала по чужим приказам развязывать войны и водить в бой армии, скитается по миру и зарабатывает на жизнь охотой за головами фэйров, без зазрения совести используя против своих же талант не только читать чужие сомнения и страх, но и внушать их. ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ ▣ |
Tomato juice, celery, vodka? Looks like lunch to me.
МЕСТО ДЛЯ ВАШЕЙ ИСТОРИИ
— Здравствуй, друг, ты не поверишь, но мы тут пришли выяснить, кто ты, как твоё настроение и чем живёшь. Давай начнём? Расскажи немного о том, как ты повёл бы себя в экстренной ситуации, касающейся твоих друзей или близких?
ответ: О, так мы уже друзья? Так быстро я ими ещё не обзаводилась — по крайней мере до конца малыша Джима. Или Джонни. Или Джека, но Джек уж совсем дешёвка. Хотя на самом деле я не люблю этих троих, просто... Ладно-ладно, я поняла, это был серьёзный вопрос. Серьёзный — и чертовски дурацкий вопрос. Вы ведь понимаете, что в таких, как вы там сказали, экстренных ситуациях? даже совсем утратившие человечность фэйры мало чем отличаются от людей? Фэйры вообще мало чем от них отличаются, разве что живут подольше и попроще, но, дай людям те же возможности, мы все были бы одинаковы. Я живу тысячу лет. Может быть, я не всё помню, но в этом я уверена.
Ах, да, вопрос. Ваш дурацкий вопрос. Нижайше прошу прощения. Нет, я критикую не только ради того, чтобы критиковать — хотя не буду отрицать, это доставляет определённое удовольствие, — я в самом деле считаю этот вопрос дурацким. Но, если вы хотите услышать ответ, пожалуйста: если представить, что у меня действительно есть друзья и семья — нет, вы сказали близкие, так что пусть будет "друзья и близкие"; так вот если представить, что они у меня есть, я буду как все. Один с вами, даже законченные психопаты склонны защищать то, что им дорого. Да, я не постою за ценой. Я умею много вещей, в том числе довольно пугающих. Для обывателя, разумеется. Как далеко зайду? Так далеко, как потребуется. Могу даже пожертвовать собой: я уже столько раз умирала, а за что-то стоящее так и не довелось.
Я ответила на ваш дурацкий вопрос? Тогда следующий, пожалуйста.
— Что в твоём характере наиболее важно? Какие основные черты в себе ты видишь, которые создают твою личность?
ответ: У вас все вопросы такие? Я думала, делать выводы о моём характере полагается вам — вы и так требуете от меня откровенности, так побаловали бы хоть своими домыслами в конце. Что это за игра, когда противник не только показывает карты, но и рассказывает, как планирует ими ходить? Скучная это игра, вот что я вам скажу, а я люблю, чтобы было, если уж и не интересно, то хотя бы весело. Почему я не отвечаю на ваш вопрос? Это меня недостаточно развлекает, да и мне, если честно, совершенно на вас плевать.
Да, я всегда настолько откровенна. Я вообще стараюсь не лгать там, где можно не лгать: должны же быть и у бесчестной валькирии хоть какие-то принципы. Почему бесчестной? История моей жизни показывает, что это так, а мне просто пришлось с этим смириться. Нет, я, конечно, могу обвинить Фрейю во всех своих грехах, но зачем? Служение ей, хоть и было предусмотрено моим рождением, в итоге было моим выбором. Да, после я от него отказалась, и да, моя жизнь от этого стала лишь хуже, но я всё равно не жалею. Я, видите ли, люблю свободу. Вам не понять, насколько. Нет, правда: не понять, я даже объяснять не стану. Давайте лучше следующий. Их у вас ещё много? Хорошо, два вопроса я вас потерплю.
— Расскажи самую важную тебе историю из твоего прошлого, можно кратко, главное, чтобы понятно о чём речь.
ответ: Вся соль этой истории в том, что я её не помню. Я вообще мало что помню из своих прошлых жизней, так уж устроены валькирии: чем дольше живёшь, чем чаще умираешь, тем меньше прошлого остаётся в памяти. Некоторые жизни забываются вообще целиком. Почему? Может быть, в них не было ничего интересного, а может быть, они были слишком ужасны. Я не могу сказать точно. Способы вспомнить есть. Разумеется. Самый надёжный — время: чем дольше живёшь в одной жизни, тем больше вспоминаешь из прошлых. Работает, правда, до первой смерти. Teufelkreis. Замкнутый круг, если вы не знаете немецкого. Всё ещё не понимаете, о чём я? Могу перевести на французский. Испанский? Русский? Forse italiano? Да, я издеваюсь. Рада, что вы заметили. Я знаю большую часть языков мира — языки, как и навыки, быстро восстанавливаются в памяти, — а историю, которую вы ждёте, всё равно не помню. Но она была, это точно. Побываю в посмертии — расскажу.
Это засчитается мне за ответ на следующий вопрос? Может, вы мне хотя бы нальёте за это? Я не намерена выбалтывать тайны, не предназначенные для смертных ушей, насухую. Снова нет? Чёрт с вами. Убью вас, когда договорим. Мне редко выпадает шанс пооткровенничать, тем более об этом. Я расскажу.
Посмертие — это замерший мир, в котором валькирия пробуждает душу достойного, чтобы решить, вести его в Вальгаллу или в Тартар. Как понять, кто достоин? Мир посылает зов. Это ощущается как... как будто вас только что сняли с любовника. Очень, хм, беспокойное и неприятное чувство. Раздражает, знаете ли. Даже больше, чем ваши вопросы. Так вот: посмертие. В посмертии валькирии помнят всё. Я разговаривала с Акашей — это моя наставница, я говорила? По крайней мере была ей — и она утверждает, что так у всех. В посмертии, правда, нельзя находиться долго, но, поверьте мне, вы бы и не захотели. Объяснить? Нет, обойдётесь без объяснений. Я обещала рассказать, но я не обещала рассказать так, чтобы вы поняли. Слово, которое я дала, я сдержала. Я всегда держу данное слово, а рассказывать вам про Рейнара я вообще не обещала.
Ох, чёрт. Ладно, признаем, из меня плохая лгунья. Главного героя той истории, которую я не буду вам рассказывать, звали Рейнаром. Это всё, что я могу вам сообщить. Это — и то, что после этой истории я получила семь дополнительных жизней.
Сколько там осталось, один? Значит, я успею: в десять у меня свидание с барменом из "Hard Rock".
— Какие планы в твоей жизни самые главные? Если есть кто-то у нас, кто смог бы помочь тебе с их воплощением, то можешь указывать имена, так вам будет проще в будущем.
ответ: Чтобы ответить на этот вопрос, мне придётся дополнить ответ на предыдущий, а я и так наговорила вам достаточно. Я уже говорила вам, что убью вас? Не боитесь? Да, я вижу. Хорошо. Значит, умрёте достойно. Как Рейнар. Он, конечно, умер в бою, но это тоже было быстро. Готовы? Чудно. Тогда я всё же открою секрет: я продала его душу Кровавому королю, чтобы он мог обречь её на вечные скитания. Я не оправдываюсь, но постарайтесь меня понять: моя последняя жизнь была на исходе, служение Фрейе измотало меня. Чем? Вам доводилось развязывать войны? Приводить в исполнении приговор, который она вынесла тысячам, сидя на своём троне? Это не так просто, как может показаться, и это... довольно грязная работа. Вести в бой армии мне нравилось больше, чем соблазнять правителей на ошибки. Такой шлюхой я не чувствовала себя даже когда работала в борделе. Это довольно забавно: я успела побывать и королевой, и шлюхой, и... Мы ведь не об этом, да? Так вот, Фрейя: я устала пытаться быть для неё лучшей. Я захотела немного свободы. Совсем немного, понимаете? Начать жизнь с чистого листа и всё исправить. Я знала, что меня отлучат, но мне казалось, что это стоило того. Хорошо, поясню: я должна была отвести предназначенную Вальгалле душу в Вальгаллу, я не сделала этого, и двери Вальгаллы оказались для меня закрыты. Пока я не принесу душу, способную заменить по чистоте душу Рейнара, я не вернусь домой. Да, я называю Вальгаллу своим домом. До сих пор. Вас это не касается. Я не собираюсь играть по правилам и искать способы заслужить прощение — я собираюсь свергнуть Фрейю. Один посадил её на трон, но Один мёртв три тысячи лет как, это я помню с детства. Фрейю будет некому поддержать, а я... я найду тех, кто поддержит меня. Я скину с неё корону и выкину из Вальгаллы на панель. За что я её так ненавижу? Это хороший вопрос.
На этом, думаю, стоит закончить.
— По желанию дополни рассказ тем, что посчитаешь нужным. И самое главное - вдохновения тебе в жизни. Ещё увидимся!
ответ: Даже не знаю, что добавить к сказанному. Вас интересует моя любовь к сдобным булочкам с корицей и дешёвым ситкомам? В самом деле? Я ведь всё равно вас убью, — меня обязывает закон, — так что ответьте честно. Что ж, это мило с вашей стороны. Ваше последнее желание? Мои крылья? Будь по-вашему.
Спасибо. Я тоже так думаю. И я хочу сказать... мне почти жаль. Правда.
связь: daffy duck.
основной персонаж (для твинков): ---.
Спешить умершему в самом деле было некуда, но спешить было необходимо: время не могло оставаться растянутым до одного мига вечно. У них был ещё час, может быть, два, после чего мироздание начало бы возвращать события к привычному ходу, и Тэмзин совсем не хотелось вновь оказаться в кольце его сжимающейся пружины. Она уже умирала так один раз, и более болезненной смерти у неё ещё не было — разве что в пятнадцатом веке в Испании.
— Значит, я могу закурить, — хмыкнула Тэмзин и щёлкнула зажигалкой.
Простенький "крикет", недорогие сигареты с нарочито яркой шоколадной отдушкой. Тэмзин нравилось — по крайней мере в эту жизнь, — но, выдыхая дым к лицу покойника, она почти не чувствовала ни вкуса, ни запаха.
Таковы особенности замершего мира — в нём все ощущения глуше.
— Суть в том, — Тэмзин равнодушно пожала плечами, едва коснулась красным каблуком симпатичной берреты в застывшей ладони, — что после смерти вы перестаёте жить.
Даже валькирии не были полноценным исключением из этого правила: для них последней была бы седьмая смерть. Для Тэмзин — четырнадцатая. У неё осталось ещё три.
Тэмзин плохо помнила свои прошлые смерти. Жизни, впрочем, она помнила ещё хуже: её память была похожа на разобранный паззл, к которому не прилагалось картинки. Сложить из него ей пока удалось лишь несколько участков, но некоторые вещи — рама, основа, её чувство собственного предназначения — оставались неизменны при каждом перерождении, будто были уже наклеены по краям картона.
— Тэмзин, — представилась она, дозволительно махнув рукой в сторону парапета. — Я бы сказала, что у вас есть всё время мира, но постарайтесь управиться за пару часов.
Живой, самоубийственно острый ум, открытый к экспериментам на фоне гордыни, жестокости и нездорового бессрасудства — это Тэмзин видела так же чётко как хлопья пепла с её сигареты на его дорогом пиджаке, и это было странное сочетание — словно солёный картофель фри в рожке сливочного мороженого. Поймав за рукав несостоявшегося — или состоявшегося, зависело от выбора момента, — самоубийцу, Тэмзин развернула его к себе.
— Вы телесны лишь для меня, — предупредила она, не отговаривая, но обозначая бессмысленность любых попыток умереть повторно. — Есть ещё последние желания?
Последнее желание многое могло сказать о человеке, а Тэмзин предстояло сделать тяжёлый выбор. Достоин ли? Мир дал ей понять, что да, но решение, как и всегда, было за ней. Если она выберет неправильно, врата Вальгаллы не откроются для них, но и в Тартар им будет уже не свернуть.
С последствиями прошлой своей ошибки Тэмзин разбиралась три десятилетия. Теперь, с учётом смерти помогавшего ей тогда, она вряд ли отделалась бы так легко.
— Когда умирает "достойный", мир посылает зов, — усмехнулась Тэмзин. — Зов, а не биографию по e-mail.
Тэмзин сбросила окурок под ноги, растёрла в труху. Развела руками, выдыхая вместе с остатками дыма:
— Этого мало.
Решать всегда было чудовищно тяжело, а он, этот отмеченный как воин самоубийца, не помогал ей совсем.
— То, что я вижу, не похоже на поле битвы, — вздохом Тэмзин дала понять, что это её тяготило, — и ваш костюм не похож на униформу.
Он не воин, не солдат и не полицейский, и даже не врач. Не секретный агент, как могло бы показаться — агент не пустил бы себе пулю в рот, когда в мире давно уже были придуманы более надёжные способы умереть. Он денди, лондонский модник в стильном костюме — и мир счёл его достойным посмертия.
Никогда ещё Тэмзин не была настолько с ним не согласна.
— Я должна решить, куда вас вести, и я не хочу провести в вашем обществе остаток своих жизней. Сделайте нам обоим одолжение и ответьте на мой вопрос.
